Причины смерти академика н п бехтеревой. Тайна «бессмертия» человеческой личности и природа мысли. Владимир Бехтерев. Много фактов доказывает, что тот мир есть

Она – выдающийся нейрофизиолог, внучка легендарного ученого Владимира Бехтерева. Изучая тайны головного мозга, в своей собственной жизни сама столкнулась с невероятным… Родилась Наталья Петровна в Ленинграде 7 июля 1924 года. Ее отец-инженер был арестован и расстрелян как «враг народа». Уже тогда у маленькой Наташи стали проявляться невероятные способности. Накануне ареста отца она увидела сон, который потом сама описала в своих воспоминаниях: «Стоит папа в конце коридора, почему-то очень плохо одетый, в чем-то старом, летнем, как будто в парусиновых туфлях.

А папа даже дома одевался хорошо, хотя и иначе, чем на работу. И вдруг пол начинает подниматься, именно с того конца, где стоял папа. По полу вниз покатились статуэтки – папа любил их... А под полом – огонь, причем языки пламени – по бокам коридора. Папе трудно устоять на ногах, он падает, я с криком просыпаюсь… А на следующую ночь проснулась от того, что в квартире горел свет, ходили какие-то люди… Рядом стояли важные дворники. Те самые, дети которых недели за две показывали нам руками знак решетки – растопыренные пальцы обеих рук, наложенные друг на друга перед лицом. Знали».

После ареста мужа ее мать оказалась в концлагере, а потому в 13 лет Наталья с братом попали в детский дом. Там детей «врагов народа» мучили, над ними издевались. «Перед каждой скудной едой – но все-таки едой, которая, мы знали, сейчас дымится на столах - стоим мы на «линейке», - вспоминала она. - Стоим, пока каша не замерзнет, слушаем монолог директора-садиста о том, как надо есть, как надо пережевывать пищу… Он уже позавтракал (поужинал, пообедал), причем позавтракал досыта: он всегда требовал, чтобы тарелка была «с верхом», ведь дело у него такое ответственное – руководить всеми нами».

Но характер у маленькой Наташи уже тогда был твердый. Не дрогнула, даже когда узнала, что ее отца расстреляли. А когда на уроке истории услышала про Муция Сцеволу, который, чтобы доказать стойкость врагам, клал руку в огонь, прикладывала к руке раскаленный гвоздь.

А потом – война, новые страшные испытания. В войну Наталья Бехтерева жила в блокадном Ленинграде. «По сирене спускались в подвал, - напишет она. - По мере того, как шли блокадные дни, подвал давался все труднее – и потому, что сил было все меньше, и потому, что приходилось совсем рядом откапывать подвалы разрушенных домов… И потому, что в подвале было страшнее слышать свист падающей бомбы: «Пронесло… На этот раз пронесло».

В памяти у нее сохранились удивительные детали тех трагических дней: «За хождение по Марсову полю во время артиллерийского обстрела меня оштрафовали на 2 рубля 50 копеек. Узенькую белую квитанцию я долго хранила как доказательство моей храбрости». Как она вспоминает, «до 50-х годов я никак не могла наесться досыта, мне все время хотелось есть. Да и всем блокадникам так».

Тем не менее, после войны Наталья Петровна сумела окончить 1-й Ленинградский медицинский институт им. академика И.П. Павлова и поступить в аспирантуру. Работала в Институте экспериментальной медицины АМН СССР, затем - в Нейрохирургическом институте им. А.Л. Поленова, пройдя путь до заместителя директора.

В 35 лет стала доктором наук, потом научным руководителем Центра «Мозг» АН СССР, а с 1992 года - Института мозга человека РАН. Как ученый, сделала множество открытий, получила признание не только в нашей стране, но и за рубежом.

Была избрана членом-корреспондентом АН СССР и членом Академии медицинских наук СССР, а также многих научных академий других стран, стала Почетным гражданином Санкт-Петербурга. Ей даже предлагали пост министра здравоохранения СССР, но она отказалась.

При этом Наталья Петровна вовсе не была «сухим» кабинетным ученым, а живым и общительным человеком. Сотрудники посвящали ей шутливые стихи:

Ну и впрямь она – царица.

Высока, стройна, бела,

И умом и всем взяла.

Став депутатом Верховного Совета, многим помогала. Прекрасно пела, ее даже приглашали на профессиональную сцену. Однажды, во время научной командировки в ФРГ, организаторы научного конгресса в Мюнхене устроили вечеринку, на которой собравшимся полагалось что-нибудь спеть. Советская делегация, ожидавшая в те времена провокаций, была в растерянности. Неожиданно на сцену вышла Наталья Петровна и, подойдя к оркестру, концертным голосом запела «Катюшу». Зал буквально взревел от восторга. Надо сказать, что красивая - досталось от матери - всегда элегантно причесанная, Наталья Петровна везде пользовалась неизменным успехом. В Англии, например, ее почтительно называли только «леди Бехтерева».

Но и после научных успехов ее жизненный путь отнюдь не был усыпан розами. Когда СССР распадался, институты оказались без финансирования, ученые впали в нищету. Н. Бехтереву жестоко травили, ее любимая ученица вывешивала плакаты: «Медвеску-Бехтереску ждет участь Чаушеску!», намекая на расстрел румынского диктатора. Медведев была фамилия ее мужа. Наталью Петровну обвиняли в убийстве своего мужа, а ее сын от второго мужа покончил жизнь самоубийством. Все это не сломило ученую, она упорно продолжала свой путь в науке и до последних дней успешно руководила институтом.

Получилось так, что я был одним из последних, кто говорил с нею перед смертью. Позвонил Наталье Петровне по телефону накануне того дня, когда ее отправили в больницу - откуда она уже больше не вышла. Речь шла об одном тяжелобольном греческом мальчике. Его родители безрезультатно объехали весь мир, и надежда осталась только на Россию, где, как они слышали, живет удивительный врач, нейрохирург с мировым именем, который сможет помочь – Наталья Бехтерева.

Конечно, конечно, - охотно согласилась она. - Привозите документы, посмотрим, что можно сделать.

Договорились о встрече и, заодно - таков уж наш брат, журналист - я попросил академика еще и об интервью.

А на какую тему? – поинтересовалась Наталья Петровна.

А о том, есть ли жизнь после смерти, – объяснил я.

Ну, уж вы из меня ведьму-то не делайте! – засмеялась Наталья Петровна и тут же согласилась. – Ну, ладно, приходите. Я вам свою книгу подарю: «Магия мозга и лабиринты жизни».

Увы, на другой день, когда я позвонил ей на квартиру, мне сказали, что Наталью Петровну только что увезли в больницу...

С академиком я познакомился в Греции, куда она приезжала в командировку. Мы долго гуляли с ней по Афинам, посидели в кафе. Говорили о многом. Вспомнили, конечно, ее знаменитого деда – легендарного физиолога Владимира Бехтерева. Его загадочную смерть, работы по изучению психологии толпы, возможную причастность к секретным попыткам создания в СССР «идеологического оружия».

А вы думаете, просто иметь такого именитого предка? – спросили Наталья Петровна. – У меня в кабинете долгое время не было его портрета. Я не смела его повесить, считала, что это недостойно. Повесила только тогда, когда меня избрали в академию.

Кстати, она была уверена, что ее дед погиб не потому, что, как говорили, поставил И.В. Сталину диагноз «шизофрения», а потому, что обнаружил: В.И. Ленин умер от сифилиса головного мозга.

Разговор почти сразу зашел об Анатолии Кашпировском – он был очень популярен в нашей стране в те годы. Наталья Петровна отозвалась о нем резко. По ее мнению, в нем горит какой-то «злой огонь». То, что он делал с людьми на стадионах, сказала она, недопустимо. Он как бы упивается своей властью над людьми, унижает их, заставляет дергаться, ломать руки, ползать… Так может поступать не врач, а садист.

Ну, а телепатия, наверное, все-таки есть? Можно читать мысли на расстоянии?

К нам в институт приходило много таких людей, мы их обследовали, но ничего не подтвердилось. Однако известно, что матери иногда на большом расстоянии чувствуют, когда с их детьми происходит что-то трагическое. А вообще, должна сказать, что обществу невыгодно чтение мыслей других. Если бы все могли это делать, жизнь в социуме стала бы невозможной.

А есть ли жизнь «там», за гробом? Ведь вы долгое время работали в реанимации. Что там вам рассказывали?

- Много фактов доказывает, что тот мир есть.

Певец Сергей Захаров, который пережил клиническую смерть, например, рассказал потом, что в этот момент все видел и слышал как бы со стороны. Все, о чем говорили врачи, что происходило в операционной. С тех пор перестал бояться смерти. У меня самой был в жизни период, когда я разговаривала с умершим мужем.

Детали она подробно описывает в своей книге в главе под характерным названием «Зазеркалье». По ее словам, после смерти мужа, которая ее потрясла, она находилась в особом состоянии, в котором человек «начинает слышать, обонять, видеть, ощущать то, что было закрыто для него ранее и чаще всего, если специально не поддерживать этого, закроется для него потом».

Но что же такое необычное стала видеть, слышать и ощущать академик Бехтерева? Она стала слышать голос мужа и, что совершенно невероятно, увидела того, кто уже лежал в могиле! Причем, что, наверное, самое важное, свидетелем этого была не только она одна, но еще и ее секретарь, которую Бехтерева называет инициалами Р.В. Сначала в гостиной они отчетливо услышали шаги идущего человека, но никого не увидели. Потом у них обоих стало появляться ощущение чьего-то присутствия, кого-то из двоих, уже ушедших в иной мир.

И вот еще один, совсем уже фантастический эпизод.

За занавеской на окне, выходящем в двор-сад, стоит банка с водой, - бесстрастно ведет свой рассказ академик. - Я протягивают к ней руку, слегка отодвигая занавеску, и рассеянно гляжу вниз с моего третьего этажа… Сойдя с поребрика, прямо на тающем снегу, стоит странно одетый человек и - глаза в глаза – смотрит на меня. Я знаю его даже слишком хорошо, но этого просто не может быть. Никогда. Я иду на кухню, где сию минуту должна быть Р.В. и, встретив ее на полпути, прошу посмотреть в окно спальни.

Я впервые в жизни увидела лицо живого человека, действительно белое как полотно, – продолжает она. - Это было лицо бежавшей ко мне Р.В. «Наталья Петровна! Да это Иван Ильич (покойный муж Н. Бехтеревой – В.М.) там стоит! Он пошел в сторону гаража – знаете, этой своей характерной походкой… Неужели вы его не узнали?!». В том-то и дело, что узнала, но в полном смысле слова не поверила своим глазам… И сейчас, по прошествии многих лет, я не могу сказать: не было этого. Было. Но что?

- «Отлетает» ли душа? Я – человек верующий и убеждена, что душа есть. Но где она находится? Наверное, во всем теле. Но с научной точки зрения доказать, что «душа отлетела» нельзя.

Описала Наталья Петровна и свои странные сны, которые тоже никак рационально объяснить не могла. Один из них связан с ее матерью, которая болела и жила в другом месте. Однажды во сне к ней пришел почтальон, который принес телеграмму: «Ваша мама умерла, приезжайте хоронить». Во сне она приезжает в село, видит множество людей, деревенское кладбище, а в голове почему-то жужжит забытое слово – «сельсовет». После этого Наталья Петровна проснулась с сильной головной болью. Заплакала, стала говорить родным, что надо срочно ехать к маме, она умирает. «Вы же ученый, ну как можно верить снам!», - возражают те. Дала себя уговорить и уехала на дачу. Вскоре получила телеграмму. В ней - все как во сне! А сельсовет понадобился потом для получения справки. Соседи в селе отвечали: «А зачем тебе? Мать справкой не вернешь. Ну, а если нужно, иди в сельсовет, там дадут».

Надо признать, что Наталья Петровна говорила и писала обо всех невероятных вещах, которые произошли с ней, очень осторожно. Явно опасаясь, что коллеги могут поднять на смех, обвиняя в «ненаучном» подходе. Неохотно произносила такие слова, как «душа». А загробный мир именовала «Зазеркальем».

Ее интересовало многое. «Я много думала о том, как можно объяснить гениальность, - говорила она. - Как происходит творческое озарение, сам процесс творчества. В повести Стейнбека «Жемчужина» ловцы жемчуга говорят, что для того, чтобы найти крупный жемчуг, нужно особое состояние души, некое озарение. Но откуда оно? На этот счет имеются две гипотезы. Первая состоит в том, что в момент озарения мозг работает, как своего рода приемник. Другими словами, информация вдруг поступает извне, из космоса или из четвертого измерения. Однако доказать это пока нельзя. С другой стороны, можно сказать, что мозг сам создает идеальные условия для творчества, «озаряется».

Как ученый, занятый проблемами мозга, Н. Бехтерева не могла не заинтересоваться «феноменом Ванги», о которой в советские времена много говорили. Хотя сначала не верила в ее необыкновенные способности, думала, что та пользуется целым штатом осведомителей. Но когда все-таки съездила в Болгарию и сама посетила предсказательницу, то свое мнение изменила. Ванга рассказала ей о таких подробностях ее жизни, что встреча буквально потрясла академика.

Н. Бехтерева посетила ее снова уже после смерти мужа, и Ванга ей сказала: «Знаю, Наташа, что много страдала… Много переживала… И боль в сердце и в душе еще не утихла… А хочешь увидеть своего умершего мужа?».

Наталья Петровна тогда не поверила, что такое возможно. Но когда вернулась назад в Ленинград, то невероятное, как я уже рассказал, произошло на самом деле. Она долго не хотела предавать огласке все, что с ней произошло, опасаясь насмешек ученых коллег и обвинений в шарлатанстве. Свои воспоминания опубликовала лишь незадолго до смерти.

Наталья Петровна пришла к невероятному для ученого выводу: будущее существует уже сегодня, и мы можем его увидеть.

По ее мнению, человек входит в контакт с высшим разумом или с Богом и получает нужную информацию, только дано это не всем. Только немногим, как ей самой, удается заглянуть в «Зазеркалье».

При этом она была уверена, что за такие знания можно жестоко поплатиться. В другие времена, говорила она, «меня бы сожгли как ведьму… Например, я могу ответить человеку на его мысль. Очень редко. Но делать этого все равно нельзя. А в Средневековье меня за это точно бы укокошили!».

Она скончалась в 2008 году. Всю свою жизнь она посвятила изучению тайн человеческого мозга. И пришла к выводу, что мозг – величайшая загадка мироздания, которую вряд ли кому удастся разгадать. Когда ей задавали вопрос, есть ли все-таки потусторонний мир или нет, то она отвечала, что не знает, но много фактов говорят, что тот мир есть.

Наше сознание устроено таким образом, - говорила она мне, - что в памяти остается все хорошее. Только так и можно выжить. Смерти бояться не следует. У Джека Лондона есть такой рассказ, где человека покусали собаки, и он умер от потери крови. А умирая, сказал: «Люди оболгали смерть». Что он имел в виду? Наверное, что умирать легко и совсем не страшно. Особенно, если умираешь с сознанием правильно и достойно прожитой жизни…

Так считал и ее великий дед, разработавший теорию бессмертия человеческой личности. «Смерти нет, господа!», - сказал однажды академик Владимир Бехтерев.

Специально для "Столетия"

Что происходит с человеческой Личностью после смерти физического тела с точки зрения науки? Да, да именно науки, не религии. Что происходит с нашими знаниями, умениями, ощущениями, эмоциями, мыслями, накопленной за жизнь информацией об окружающем мире, то есть с нашим жизненным опытом? Неужели, наша жизнь прекращается вместе с биением сердца? Если мы превращаемся со смертью лишь в безжизненную материю, подлежащую разложению, то чего стоила сама жизнь? Поставлено много сложных и жизненно важных вопросов. Но оказывается, на них есть научно обоснованные ответы!

Что же хранит секрет бессмертия? Учёный предположил, что разгадка этой тайны связана со структурой и функциями человеческого мозга. И потому всю свою жизнь посвятил его изучению.

Фото 1. Душа человека в переходном состоянии после смерти физического тела.

Плазмойды в старом храме

Но сегодня мы поговорим о другом...

Академик Бехтерев, как-то заметил, что великое счастье умереть, сохранив на дорогах жизни разум, будет дано лишь 20% людей. Остальные к старости превратятся в злых или наивных маразматиков и станут балластом на плечах собственных внуков и взрослых детей. 80% — это значительно больше, чем число тех, кому суждено заболеть раком, болезнью Паркинсона или слечь в старости от хрупкости костей. Чтобы войти в будущем в счастливые 20%, начинать важно уже сейчас.

Владимир Михайлович Бехтерев

Где причина? С годами лениться начинают практически все. Мы много работаем в юности, чтобы отдохнуть в старости. Однако чем больше мы успокаиваемся и расслабляемся, тем больший вред приносим себе. Уровень запросов сводится к банальному набору: «вкусно поесть — вдоволь поспать». Интеллектуальная работа ограничивается разгадыванием кроссвордов. Возрастает уровень требований и претензий к жизни и к окружающим, давит груз прошлого. Раздражение от непонимания чего-то выливается в отторжение действительности. Страдает память и способности к мышлению. Постепенно человек отдаляется от мира реального, создавая свой, зачастую жестокий и враждебный, болезненный фантазийный мир.

Слабоумие никогда не приходит внезапно. Оно прогрессирует с годами, приобретая всё больше и больше власти над человеком. То, что сейчас всего лишь предпосылки, в будущем может стать благодатной почвой для ростков слабоумия. Более всего оно грозит тем, кто прожил жизнь, не меняя своих установок. Такие черты как чрезмерная принципиальность, упорство и консерватизм скорее приведут в старости к слабоумию, чем гибкость, способность быстро менять решения, эмоциональность. «Главное, ребята, сердцем не стареть!»

Вот некоторые косвенные признаки, указывающие на то, что стоит заняться апгрейдом мозга.

1. Вы стали болезненно воспринимать критику, в то время как сами слишком часто критикуете других.
2. Вам не хочется учиться новому. Скорее согласитесь на ремонт старого мобильного телефона, чем будете разбираться в инструкции к новой модели.
3. Вы часто произносите: «А вот раньше», то есть, вспоминаете и ностальгируете по старым временам.
4. Вы готовы с упоением рассказывать о чем-то, невзирая на скуку в глазах собеседника. Не важно, что он сейчас заснет, главное: то, о чем вы говорите, интересно вам..
5. Вам трудно сосредоточиться, когда вы начинаете читать серьезную или научную литературу. Плохо понимаете и запоминаете прочитанное. Можете сегодня прочитать половину книги, и уже завтра забыть её начало.
6. Вы стали рассуждать о вопросах, в которых никогда не были сведущи. Например, о политике, экономике, поэзии или фигурном катании. Причем вам кажется, что вы настолько хорошо владеете вопросом, что могли бы прямо завтра начать руководить государством, стать профессиональным литературным критиком или спортивным судьей.
7. Из двух фильмов — произведение культового режиссера и популярная киноновелла/детектив — вы выбираете второе. Зачем лишний раз напрягаться? Вы вообще не понимаете, что интересного кто-то находит в этих культовых режиссерах.
8. Вы уверены, что другие должны подстраиваться под вас, а не наоборот.
9. Многое в вашей жизни сопровождается ритуалами. Например, вы не можете выпить свой утренний кофе из какой-нибудь другой кружки, кроме своей любимой, не покормив предварительно кота и не пролистав утреннюю газету.
Выпадение даже одного элемента выбило бы вас из колеи на целый день.
10. Временами вы замечаете, что тираните окружающих какими-то своими поступками, причем делаете это без злого умысла, а просто потому, что считаете, что так — правильнее.

Делаем апгрейд мозга!

Заметьте, самыми светлыми людьми, до преклонных лет сохраняющими разум, как правило, являются люди науки и искусства. Им по долгу службы приходится напрягать свою память и совершать ежедневную умственную работу. Они всё время держат руку на пульсе современной жизни, отслеживая модные тенденции и даже в чём-то опережая их. Такая «производственная необходимость» и есть гарантия счастливого разумного долголетия.

1. Каждые два-три года начинайте чему-то учиться. Вам не обязательно поступать в институт и получать третье или даже четвертое образование. Можно пройти краткосрочный курс повышения квалификации или освоить совершенно новую профессию. Можно начать есть те продукты, которые раньше не ели, узнавать новые вкусы.

2. Окружайте себя молодыми людьми. У них вы всегда сможете поднабраться всяких полезных вещей, которые помогут всегда оставаться современным. Играйте с детьми, они вас могут научить многому, о чем вы даже не подозреваете.

3. Если вы давно не узнавали ничего нового, может быть, вы просто не искали?Оглянитесь вокруг, сколько нового и интересного происходит там, где вы живете.

4. Время от времени решайте интеллектуальные задачки и проходите всевозможные предметные тесты.

5. Учите иностранные языки, даже если не будете на них разговаривать. Необходимость регулярно запоминать новые слова поможет тренировать память.

6. Растите не только вверх, но и вглубь! Доставайте старые учебники и периодически вспоминайте школьную и ВУЗовскую программу .

7. Занимайтесь спортом! Регулярная физическая нагрузка до седых волос и после — действительно спасает от слабоумия.

8. Почаще тренируйте память, заставляя себя вспоминать стихи, которые когда-то знали наизусть, танцевальные па, программы, которые разучивали в институте, номера телефонов старых друзей и многое другое — всё, о чем сможете вспомнить.

9. Разбивайте привычки и ритуалы. Чем более следующий день будет отличаться от предыдущего, тем меньше вероятность, что вы «закоптитесь» и придете к слабоумию. Ездите на работу по разным улицам, откажитесь от привычки заказывать одни и те же блюда, занимайтесь тем, чего никогда раньше не умели

10. Давайте больше свободы другим и делайте как можно больше сами. Чем больше спонтанности, тем больше творчества. Чем больше творчества, тем дольше вы сохраните ум и интеллект!

Экология жизни. Люди: Очевидно, что к вере нельзя прийти ни под чьим-то влиянием, ни по одному лишь эмоциональному порыву, ни тем более по причине логически выстроенных умозаключений. Духовный путь человека - слишком тонкая материя. Никакие примеры здесь не уместны.

Почти два десятилетия Наталья Петровна была научным руководителем Института мозга человека Российской академии наук. Знаменитая исследовательница изучала, как работает мозг здорового и больного человека.

Публикуем сокращенный вариант интервью журнала “Домовой” (N6 (43)июнь 2004 г.) Мария Варденга

Наталья Петровна, сказала я, эта встреча нужна мне лично. У меня умер близкий друг он тоже был врач, онкоиммунолог.

В последнюю встречу мы разговорились о вере. И он сказал: знаешь, чем дальше я занимаюсь наукой, тем больше укрепляюсь в мысли о божественном происхождении мира”. Вы согласны, что боль преодолима только верой?

Я понимаю Вас, хотя не уверена в точности постановки вопроса. Наука, ни с какой точки зрения не является антагонистом вере.

Другой вопрос, что сама наука в какой-то момент начала противопоставлять себя религии. И это, с моей точки зрения, странно, потому что сегодняшнее ее состояние как раз убеждает в правдивости постулатов, изложенных, к примеру, в священном Писании.

Но ваши собственные занятия наукой и такой тонкой материей, как человеческих мозг, имели какое-то отношение к приходу к Богу? Или это был совершенно независимый от профессиональной деятельности процесс?

Они имели отношение к привычному для меня способу анализа событий. Дело в том, что я не отношусь к тому типу ученых, которые утверждают: того, что я не могу измерить, попросту не существует.

Между прочим, это слова одного уважаемого мною коллеги. На которые я всегда возражаю: наука есть путь к звездам. Дорога в неведомое. Как, к примеру, в этом случае быть с документальными свидетельствами, на основе которых воссоздается история войн? Разве подтвержденные свидетельства об одном и том же событии не является поводом для анализа и серьезным документом? Я в данном случае не защищаю Евангелие, не нуждающееся в защите, - я в данном случае говорю о самой системе осмысления непонятных, неординарных вещей -таких, например, как многочисленные показания людей, видевших, слышавших окружающих в состоянии клинической смерти. Этот феномен подтверждается множеством больных, причем свидетельства поразительным образом совпадают при опросе пациентов разными лицами на разных концах земли. Множество женщин во время родов переживали это состояние - как бы временного выхода из тела и наблюдения за собой со стороны...

Науке известно, что нарушение, тем более прекращение деятельности органов зрения и слуха обязательно приводит к нарушению, соответственно, зрения и слуха. Как же тогда при выходе из тела можно видеть и слышать? Предположим, что это некое состояние умирающего мозга. Но как тогда объяснить неизменность статистики: лишь 7-10% от общего числа переживших клиническую смерть помнят и могут рассказать о “феномене выхода из тела”…

А по-вашему, это есть доказательство постулата о том, что “много званных, но мало избранных”?

Я пока не готова дать на это ответ. У меня его просто нет. Но ученый должен прежде всего четко ставить перед собой вопросы. Не боясь. Сегодня очевидно: тело без души не живет. Но ведет ли биологическая смерть к смерти души - вот вопрос вопросов. Я впервые поставила его перед собой в ходе встречи с Вангой…

Ваше желание изучать это явление после личной встречи с Вангой претерпело какие-либо изменения?

Я честно рассказала Ванге об исследовательской цели своего приезда. Она, кстати, ничуть на это не обиделась. Но желания изучать ее после нашей встречи у меня лично не возникло.

Вы просто убедились в том, что существуют неисследованные сверхвозможности мозга? Или все-таки поставили для себя вопрос о существовании невидимой реальности?

Отвечу вам так. Несмотря на то что я посвятила всю жизнь исследованиям мозга человека, мне никогда в голову не приходило доказывать, что его строение убеждает в происхождении человека от млекопитающего. Просто до определенного момента эта проблема была вне сферы моих научных и человеческих интересов.

Вас интересует, как я пришла к вере. Этот момент не имел отношения ни к к личности Ванги, ни к занятиям наукой. Так получилось, что после поездки к Ванге - это просто по времени совпало - я очень многое пережила.

Я пережила предательство ближайших друзей , травлю в Институте экспериментальной медицины, который я тогда возглавляла и где объявила о своем решении уйти в новый Институт мозга, и самое страшное - смерть двух моих близких людей: мужа и его сына от первого брака. Они умерли очень трагически, почти одновременно: Алик покончил с собой, а муж не перенес его смерти и скончался в ту же ночь. Вот тогда я очень изменилась.

Иными словами, только опыт страдания привел вас к какому-то новому пониманию действительности?

Пожалуй, это так. Но не само страдание, а то, что этот опыт полностью выходил за рамки известного мне объяснения мира.

К примеру, я никаким образом не могла найти объяснение тому, что муж, явившись мне после этого во сне, просил помочь в издании рукописи его книги, которую я не читала и о которой не узнала бы без его слов. Это был не первый подобный опыт в моей жизни (перед арестом отца в 1937 году я тоже видела сон, затем отразившийся в реальности), но здесь я впервые задумалась о происходящем всерьез. Разумеется, эта новая реальность пугала. Но мне тогда очень помог мой друг, священник, настоятель в Царском Селе отец Геннадий…

Кстати, он мне настоятельно советовал меньше рассказывать о подобного рода переживаниях. Тогда я не очень к этому совету прислушалась и даже написала о произошедшем в книге - точно так же, как привыкла писать о любом другом своем наблюдении. Но со временем - мы же все меняемся! - я внимательнее стала относиться к этому совету.

Вы знаете, мое детство пришлось на крайне антирелигиозный период. В те времена, к примеру, был очень популярен журнал “Безбождник”, в котором рассказывалось о том, как темная бабушка, порезав палец, завязывает его паутиной, а умный внучек в этих случаях мажет палец йодом. Как вы знаете, в паутине потом был обнаружен пенициллин…

И очень долгое время, даже когда я уже начала ездить за границу, я бывала в храмах, воспринимая их исключительно как произведение искусства. Мне они очень нравились именно с художественной точки зрения. Но я и представить себе не могла, что это когда-нибудь станет мне близко в другом смысле…

И как вы в этой связи понимаете евангельское изречение ”никто не уверует иначе, чем по воле Творца”?

Очевидно, что к вере нельзя прийти ни под чьим-то влиянием, ни по одному лишь эмоциональному порыву, ни тем более по причине логически выстроенных умозаключений. Духовный путь человека - слишком тонкая материя. Никакие примеры здесь не уместны.

И как вы сегодня, с высоты всех полученных научных званий и наград, воспринимаете фразу “в начале было Слово”?

В начале всего лежит мысль. Мысль человека. Говорю об этом не в отрицание материальности мира и эволюционной теории, хотя лично мне ближе иной взгляд. Очевидно другое. Если есть мозг, то - как хотите - все действительно начинается со слова.

Слова Творца. Так?

Отвечу так. Общеизвестно, что творчество является высшим способом нервной деятельности. Создание видимого из невидимого – всегда великий акт, будь то сочинение музыки или стихов… По-вашему, можно с этой позиции осмыслять процесс сотворения мира? Весь вопрос в том, что ученый ни при каких обстоятельствах не имеет права отвергать факты на том основании, что они не вписываются в его мировоззрение. С моей точки зрения, в этом случае разумнее переосмыслить позиции.

ИЗ ИНТЕРВЬЮ РАЗНЫХ ЛЕТ

О возможностях мозга

Меня всегда удивляет, когда кто-то пытается судить, на сколько процентов загружен человеческий мозг. Я всю жизнь работаю с мозгом человека, и все методики исследования мозга знаю, но я не могу понять, кто и как это подсчитывает.

Мы знаем, что мозг устроен так: что бы в нем ни происходило, мозг обязательно активизируется весь. Он проигрывает все возможности и дальше идет минимизация территорий мозга, которые будут задействованы. Ситуации, когда мозг не проигрывает варианты, не бывает. Это когда-то и Павлов доказал. Мы же это видим постоянно. И это прекрасно, это – самый лучший механизм самосохранения мозга.

Вы считаете, что этот "компьютер", расположенный в нашей черепной коробке, обладает практически неисчерпаемыми возможностями?

- Да, только я не люблю, когда человеческий мозг сравнивают с компьютером . Действительно, он создан так, что я не могу себе даже представить, какие требования жизни могли обусловить появление такого совершенного аппарата. Мозг может настолько многое, что этому не перестаешь удивляться.

Как это странно звучит: не считаю себя умной...

У меня была очень умная мать, она прошла через лагерь, тяжело болела. Она мне говорила: "Ради Бога, не заблуждайся, не считай себя умной. Ты просто очень способная". Благодаря ей я и блокаду вынесла, и окончила институт. Она, говоря образно, заложила мне в голову то, что должно быть, - "матрицу памяти". А вообще, могу сказать так: может быть, я накопила какой-то жизненный опыт. Все, что касается науки, могу осмыслить. А так, не думаю, что я умная.- Какие рецепты улучшения памяти вы могли бы дать нашим читателям?

Для того, чтобы память была лучше, ее надо упражнять. Точно также, как существуют упражнения для укрепления мышц рук, ног, спины, шеи, брюшного пресса, существуют и упражнения для укрепления памяти. Они очень простые, общедоступные, их можно делать в любой обстановке.

Например, многие люди очень любят обзаводиться большим количеством блокнотов, персональных еженедельников, записных книжек. А почему бы не потренировать свою память, и не попытаться зазубрить наизусть все номера телефонов своих друзей и знакомых?Ведь не случайно же раньше в школах детей заставляли зубрить очень многое наизусть. В том числе заучивать без всякой разговорной практики, так называемые, "мертвые языки", на которых люди уже давно не разговаривают.

Зубрежка вообще была одним из методов обучения. Мы же ее всегда очень критиковали, и в конце концов ликвидировали. А вместе с ней выкинули на помойку хороший тренажер для памяти. Для тренировки памяти очень полезно заняться изучением какого-нибудь иностранного языка, заучивать ежедневно хотя бы по пять-десять новых слов.

О вещих снах

Как правило, сновидения не имеют отношения к будущему, поэтому к сонникам не стоит относиться всерьез. Но в моей жизни было несколько сновидений, которые оказались пророческими. Причем одно из них было невероятно пророческим, вплоть до деталей. Это был сон о смерти моей матери. Мама была жива-здорова, отдыхала на юге, незадолго до этого я получила от нее хорошее письмо. А во сне, причем я заснула днем, мне приснилось, что ко мне пришел почтальон с телеграммой, в которой сообщалось, что мама умерла. Я еду на похороны, встречаю там людей, которых я раньше никогда не видела, здороваюсь с ними, называю их по именам - это все во сне. Когда я проснулась и рассказала мужу свой сон, он сказали: "Неужели ты, специалист в области мозга, веришь снам?"

Короче говоря, несмотря на то, что я была твердо уверена в том, что мне надо лететь к маме, меня отговорили от этого. Вернее, я дала себя отговорить. Ну а дней через десять все произошло именно так, как это было в моем сне. Причем до мельчайших подробностей. Например, я уже давным-давно забыла слово сельсовет, оно мне просто никогда не было нужно. Во сне же я искала сельсовет, и наяву мне пришлось его искать - вот такая история. Это было лично со мной, но я не единственная. Есть немало других случаев пророческих сновидений и даже научных открытий во сне. Например, открытие Менделеевым периодической системы элементов.

Объяснить это нельзя. Лучше не мудрить и сказать прямо: так как это никаким из современных научных способов объяснению не подлежит, придется предположить, что будущее дано нам заранее, что оно уже существует. И мы можем, хотя бы во сне, войти в контакт то ли с высшим Разумом, то ли с Богом - с Кем-то, кто владеет знанием об этом будущем. С более определенными формулировками мне бы хотелось подождать, потому что успехи технологического направления науки о мозге так велики, что, может быть, откроется еще что-то такое, что позволит пролить свет и на эту проблему. опубликовано

Великая Наталья Петровна Бехтерева побывала в Зазеркалье науки. Она заглядывала за те пределы, куда не дано смотреть человеку. И вот что из этого вышло…

Академик Российской академии наук Наталья Петровна Бехтерева всю жизнь занималась изучением человеческого мозга. Простое перечисление всех ее званий, степеней, дипломов, правительственных наград и премий занимает целую страницу и является естественным следствием ее гениальности.

Это Бехтерева создала современную науку о человеческом мозге, обнаружила, где прячется творческое мышление, разобралась, как работает память, нашла «детектор ошибок», контролирующий наше поведение, не побоялась признаться в вере в Бога и - заглянула в Зазеркалье сознания, где живут наши сны и вовеки пребывают наши души.

Осенний сон

Я росла домашним ребенком, воспитывалась бонной, носила бархатные платьица, косички крендельками. Самое яркое впечатление детства - папа вечером садится за рояль, и мы с моей подружкой вальсируем под незабвенный «Осенний сон» до головокружения. Папа был красивый, талантливый, прекрасно пел, всегда безупречно одевался, и на службе, и дома. Он меня очень любил - просто так, безоговорочно. А направляла по жизни - мама.

Хорошо помню, как я, еще совсем маленькая, лет трех от роду, иду с ней за руку на прогулку. Я недавно узнала новое красивое слово «техникум» и говорю: «Вырасту и буду учиться в техникуме», а мама тут же строго поправляет «Какой техникум? Пойдешь в институт, тебе все легко дается. Только в институт, получишь высшее образование - и станешь ученой».

Я подросла и наизусть выучила историю моей прабабки, которая ввиду крайней семейной бедности решила из троих детей выучить только одного, Володьку, самого толкового. Из него вышел Владимир Михайлович Бехтерев (знаменитый русский психиатр и невропатолог, который поставил Сталину диагноз «паранойя» и через несколько дней после этого при загадочных обстоятельствах скончался. - Прим. автора). У меня тоже были младшие брат и сестра. А мама направляла в науку только меня, причем открытым текстом - «будешь ученой», и все. Значит, знала, о чем говорит!

Мое счастливое безмятежное детство рухнуло за одну ночь. Правда, перед этим был сон - один из четырех вещих снов, которые я видела в течение жизни. Снилось мне, что папа стоит в коридоре нашей квартиры, и вдруг пол у него под ногами поднимается, из-под половиц вырываются языки пламени, и он падает в огонь. На следующее утро его арестовали. Маму отправили в общем вагоне в лагерь. Меня и брата Андрея - в детский дом, потому что все родственники отвернулись от нас, как от зачумленных.

Kur tu teci, kur tu teci, gailit’ mans?

Нам с братом дважды повезло - во-первых, мы остались в Питере, а могли оказаться где-нибудь в Иваново, во-вторых - попали в хороший детдом, костяк которого составляли дети из Латвии и поразительный директор оттуда же - Аркадий Кельнер, вместе с которым мы по вечерам разучивали навсегда оставшуюся в памяти песенку про петушка.

И если мама впечатала в матрицу моей памяти цель жизни - получить образование, то Аркадий Исаевич научил меня добиваться цели, воспитал гордость и внушил чувство собственного достоинства - то, чего, казалось бы, в детдоме никогда не привить. Он буквально в лепешку расшибался, только бы у воспитанниц не было двух одинаковых платьев или пальтишек, вещей убогих, несущих на себе печать нищеты.

Однажды всем нашим девочкам выдали для работы в мастерских ярко-оранжевые платьица, и на следующий день мы дружно нацепили яркие обновки в школу - форму тогда еще не носили. Боже мой, как орал на нас за эту нетребовательную, примитивную одинаковость наш любимый директор, а особенно досталось мне - лучшая ученица школы посмела подать пример другим и вырядиться в «приютское», чтобы нас все жалели, все равно что клеймо «сиротинушек» на себе поставили. Я до сих пор оранжевый цвет, если это не апельсин, ненавижу.

Я веду очень обширную деловую переписку. И только четыре адреса из нескольких десятков принадлежат моим личным адресатам. Одна из них - Эрика Леонидовна Калниня, детдомовская подруга. Наши кровати стояли рядышком, и она пыталась научить меня аккуратно заправлять постель. Не вышло. Но сколько раз она меня спасала от нагоняя и опоздания на завтрак! Теперь я могу не убирать постель хоть неделю, чтобы в ней нежился мой любимый кот. А доброта Эрики осталась со мною навсегда - как светлый лучик из тех далеких дней.

Она заявила во всеуслышание, что верит в вещие сны, жизнь после смерти и альтернативное видение. Это был вызов добропорядочному ученому сообществу. Академик Бехтерева — и вдруг такое?

Ее клевали за «лженаучность», ставили в вину нездоровый интерес к мистике, паранормальным явлениям, но она стояла на своем — если «зазеркалье» существует, наука не имеет права его игнорировать. Ее собственный опыт говорил, что оно существует.

Наталья Петровна была человеком удивительной судьбы. Внучка великого ученого Владимира Михайловича Бехтерева должна была бы обладать пожизненным иммунитетом против любых невзгод. А Наталье Петровне достались репрессированные родители, детдом и ленинградская блокада, семейная трагедия, борьба с яростной критикой.

Словно упрямый росток, она пробивала асфальт, в который ее хотели закатать. Об этом она говорила в многочисленных интервью и в своей книге «Магия мозга и лабиринты жизни», одну из глав которой так и назвала — Per aspera, что значит — «через тернии».

«СМЕРТИ НЕТ, ГОСПОДА, ЭТО МОЖНО ДОКАЗАТЬ!»

Она родилась в год смерти Ленина. Спус-тя три года ушел из жизни ее знаменитый дед — психолог и специалист еще в нескольких человековедческих дисциплинах Владимир Михайлович Бехтерев. По мнению его сына и внучки, Владимира Михайловича убили.

Одно время распространенной была версия, связывавшая убийство Бехтерева с именем Сталина. Якобы Бехтерева как успешного ученика самого Шарко и директора Института по изучению мозга и психической деятельности пригласили осмотреть Иосифа Виссарионовича на предмет сухорукости.

Выйдя от вождя, Бехтерев как будто кому-то сказал, что тот болен паранойей. Дни академика были сочтены.

Однако Наталья Петровна эту версию сначала поддерживала, а позже отвергла. Объясняла: дед был крупным ученым и врачом, который свято чтил законы профессиональной этики и разгласить тайну пациента не мог.

Наилучшее представление о Владимире Бехтереве дает его портрет кисти Ильи Репина. Белый китель, едва не трещащий на широкой груди, густая лопата бороды, седая, но все еще мощная шевелюра на косой пробор, острые глубоко посаженные глаза, очевидная мощь характера и судьбы.

Игорь Губерман, некогда живший в СССР, писавший не только «гарики» в стол, но и издавший книгу о Владимире Бехтереве, рассказал в ней об отце и детстве героя: «Становой пристав Бехтерев умер от злой чахотки, когда младшему сыну Владимиру было только восемь лет. И отца он даже помнил мало.

Только был, очевидно, не совсем обычен этот мелкий деревенский полицейский, царь и бог в своей ок-ру-ге. В доме его непрерывно гостил, подкармливаясь и избывая тоску, ссыльный поляк, участник восстания 63-го года. Он-то и обучил грамоте и арифметике шестилетнего сына своего странного опекуна и благодетеля».

Недюжинная сила требовалась, чтобы из сыновей пристава вырасти в академики. Владимир Михайлович Бехтерев ушел из жизни в 70 лет, но и тогда был полон сил, на здоровье не жаловался и незадолго до этого женился вторым браком на молодой, по крайней мере относительно жениха, женщине. Вот на нее-то и упало подозрение.

С 30-летней Бертой они познакомились, когда ее муж лечился у Бехтерева. Пациент скончался, и, когда овдовел и Бехтерев, он сделал предложение руки и сердца Берте. Это произошло через 10 лет после их знакомства. Наверное, Берту, как и многих, завораживал ореол необыкновенного мыслителя, первооткрывателя в самой интригующей сфере познаний, занимающейся человеческим мозгом и психикой.

Психолог, психиатр, невропатолог (этот термин изобрел и ввел в медицинский обиход Бехтерев, существует также болезнь, названная его именем, ею болел,

например, Николай Островский), Владимир Михайлович владел искусством гипноза. Опыты по передаче мыслей на расстоянии ставил совместно с дрессировщиком животных Дуровым.

Маленькое отступление. Участие в сеансах принимал и профессор Леонтович, затем вернувшийся из Москвы в родной Киев, где стал академиком АН УССР. Взгляды Бехтерева и Леонтовича произвели большое влияние на Бернарда Кажинского, ставшего прототипом одного из героев книги фантаста Александра Беляева «Властелин мира».

Дважды там упоминаются идеи Бехтерева. Труд Кажинского «Биологическая радиосвязь», посвященный Леонтовичу, единст-венный раз вышел в свет в Киеве.

А Бехтерев в одной из своих научных работ — «Тайна бессмертия» сделал вывод: мысль материальна и является разновидностью всемирной энергии, стало быть, в соответствии с законом сохранения энергии исчезнуть не может.

Это прозвучало в разгар Первой мировой войны, когда человеческая жизнь не стоила понюшки табака и люди перестали понимать, за что погибают, если все решает пуля-дура. Бехтерев провозгласил: «Смерти нет, господа, это можно доказать!». Он вернул веру в осмысленность жизни и, значит, ответственность за поступки.

Именно Бехтерев ввел понятие психического микроба, способного приводить к психическим пандемиям. «Достаточно, чтобы кто-нибудь возбудил в толпе низменные инстинкты, и толпа, объединяющаяся благодаря возвышенным целям, становится в полном смысле зверем, жестокость которого может превзойти вся-кое вероятие».

Западные спецслужбы очень интересовались работами и личностью Бехтерева. В Берлине и Париже разведуправления завели на него учетные карточки. В СССР, как полагают некоторые исследователи, Бехтерева пытались привлечь к созданию оружия, которое в наше время назвали бы психотропным. Он отказался.

По семейному преданию, озвученному Натальей Петровной Бехтеревой, деда отравила Берта, исполнив приказ свыше. Академик оказался неугоден из-за того, что, исследуя мозг умершего Ленина, пришел к заключению: вождь пролетариата страдал сифилисом.

В день смерти деда маленькая Наташа впервые столкнулась со странным совпадением. 24 декабря 1927 года ее родители наряжали рождественскую елку. Под разлапистую ветку отец поставил Деда Мороза и три свечки. Любуясь композицией, сказал жене: «Смотри, как Дед Мороз похож на отца». В эту минуту раздался телефонный звонок: Владимир Михайлович ско-ропостижно скончался.

Официальной причиной смерти стало от-равление консервами. Есть снимок, на котором голова лежащего в гробу Бехтерева подвязана белой косынкой. Она скрывала последствия трепанации черепа. Незадолго до смерти ученый сам выступил с идеей создать Пантеон мозга великих людей. «И судьба распорядилась со свойст-венной ей иронией, — писал Игорь Губерман: первым оказался в музее мозг его соз--дателя».

Спустя много лет Наталья Петровна поинтересовалась, где хранится мозг дедушки. Ей ответили, что уже давно весь его изрезали на препараты, но ничего особенного, отличающего мозг выдающегося ученого от людей заурядных, не обнаружили.

«ПАПЕ ТРУДНО УСТОЯТЬ НА НОГАХ, ОН ПАДАЕТ — И Я С КРИКОМ ПРОСЫПАЮСЬ»

Всего вещих снов Наталье Петровне при-снилось за жизнь четыре. Первый — в 37-м, об отце.

Петру Владимировичу Бехтереву, сыну Владимира Михайловича, передался пытливый ум отца, но профессию он избрал инженерную, занимался разработкой военной техники. Его часто премировали, и в доме царил, казалось, вечный праздник.

Вдруг — страшный сон: «Стоит папа в конце коридора, почему-то очень плохо одетый, в чем-то старом, летнем, как будто в парусиновых туфлях.

А папа даже дома одевался хорошо, хотя и иначе, чем на работу. И вдруг пол начинает подниматься, именно с того конца, где стоял папа.... А под полом — огонь, причем языки пламени — по бокам коридора. Папе трудно устоять на ногах, он падает — и я с криком просыпаюсь».

На следующую ночь Наташа проснулась от шума: за папой пришли. Домой он больше не вернулся. Семье сообщили — 10 лет без переписки. Они еще не знали, что это значит на самом деле.

Вскоре забрали в лагерь маму. Сказали, на пять лет, вышло восемь. Много позже На-талье Петровне показали список на арест, ее имя стояло рядом с маминым. Но ей было только 14 лет, и детскую колонию заменили детским домом.

От Наташи, ее брата и сестры, детей «вра-гов народа», отвернулись даже родст-венники. Много позже Наталья Петровна оценит их предательство как благо. По крайней мере, она не узнала, что такое быть приживалой. А душевные терзания от навалившейся беды были бы такими же в семье черствых людей, как и в детдоме, где вновь прибывавшие дети плакали перед сном, накрывшись одеялами с головой, — плакать вслух не разрешалось.

«И каждую ночь я засыпала с мыслью — завтра придут веселые папа с мамой, заберут нас с братом домой, и все снова будет хорошо. А мой добрый, талантливый и безвинный папа уже был расстрелян».

В детдоме перед Натальей открылось две дороги. Одна — после семилетки идти работать на кирпич-ный завод, там «исправ-ляли сознание» детей «врагов народа». Вторая — во что бы то ни стало быть отличницей, лучшей из лучших. Наташа не хотела на кирпичный завод.

В детском доме она узнала, что началась война. Его обитателей погрузили в вагоны, но эвакуировать не получилось, Ленинград уже попал в железное кольцо. Поезд покружил-покружил вокруг города, чудом успевая удирать из-под бомбежек, и вернулся туда, откуда вы-ехал.

В детдоме хоть как-то кормили, поэтому там бы-ло лучше, чем на воле, где голод и холод косили целые семьи. Впро-чем, настрадались и детдомовцы. Прежний, любимый, директор ушел на войну и погиб, а на его место поставили другого, оказавшегося садистом.

Перед каждой едой новый директор детдома выстраивал детей на линейке и требовал тщательно пережевывать пищу, пока она не превращалась в застывший комок. Наталья Петровна признавалась, что и лет через 10 после окончания войны никак не могла наесться досыта, мучил фантомный голод.

«БЕХТЕРЕВА ОДНОЙ ИЗ ПЕРВЫХ УВИДЕЛА НА ЭКРАНЕ МОЗГ И ВОСХИТИЛАСЬ»

Несмотря на весь ужас блокадного существования, она умудрилась поступить в мединститут. Запомнила не так мороз той зимы, как ледяной ветер.

Всякий раз, подходя к мосту, где от ветра не было спасения, хотела повернуть назад, забраться под одеяло и больше не выходить из дома. Но доходила до середины моста, а там становилось все равно — вперед идти столько же, сколько назад, поэтому шла вперед.

Окончание войны и расцвет радужных надежд на безоблачное счастье совпали для Натальи с большой любовью. Но человек, который внушил ей это чувство, как рассказали знакомые, по-прежнему любил другую, погибшую в начале войны. Наташа начала тяготиться отношениями с любимым. Ведь получалось, что он держит ее при себе в качестве замены. Она порывалась уйти, он не отпускал.

Однажды во сне Наталья пошла в дом, где горевали о его бывшей возлюбленной. Оказалось, что виновница горя сидит как ни в чем не бывало за столом и пьет чай. «С радостью обращаюсь к ней: «Здравствуйте, Татьяна (почему-то называю ее так), — простите, не знаю вашего отчества». Ответ: «Алексеевна». Здороваясь, не встает. Снова (это все во сне) ложусь спать.

Затем (уже наяву) просыпаюсь, бегу сообщить новость о том, что Тася жива, — ни минуты в этом не сомневаюсь — и застаю Тасю именно в той же позе, в том же белом платье, что и во сне. «Здравствуйте, Татьяна (почему опять Татьяна?), — простите, не знаю вашего отчества». — «Алексеевна».

Мы пожимаем друг другу руки. Т. А. не встает. А дальше я узнаю, что она на девятом месяце беременности. Убегаю ужасно счастливая». После предвестия о папе то был второй вещий сон Натальи Петровны, один в один реализовавшийся в действительности.

Гранит науки она разгрызала легко, как орешки, и без особого труда поступила в аспирантуру. Потом была «оттепель». Она принесла реабилитацию мамы и папы и горькое знание того, что все годы, пока она мечтала о встрече с ним, он, расстрелянный вскоре после ареста, лежал в сырой земле.

Она жадно набросилась на работу, во многих направлениях началось продвижение. Но «заморозки» принесли разочарование и анонимку. Ею занялась парткомиссия обкома. О сути обвинений Наталья Петровна не рассказывала — зачем тиражировать клевету?

И тогда в обкоме возмутилась, ведь еще царь Петр велел не давать хода подметным письмам. В ответ пообещали превратить Бехтереву в лагерную пыль. Знали, какая струна отзовется в ней особой болью.

К счастью, как ни старалась пристрастная комиссия, фактов, подтверждавших анонимные обвинения, не нашла. Издерганная, Наталья вернулась к работе, рубец в душе остался на всю жизнь.

Во времена Владимира Михайловича Бехтерева ученые только подступались к тайнам мозга. Раньше о нем думали как о монолите, не поддающемся изучению. Или как о «божественном сосуде», посягать на изучение которого — святотатство. Подвиг ученых бехтеревского поколения состоял в том, что они сняли это табу.

Во времена внучки Бехтерева наука оснастилась томографами и другими чудо-приборами — понятно, что для этого потребовался иной уровень знаний и навыков. Наталья Петровна одной из первых увидела на экране мозг и восхитилась. «Допускаю, что некоторые более молодые сотрудники из нейрофизиологических лабораторий и лаборатории ПЭТ (позитронно-эмиссионная томография. — Авт.) идут в институт как на обычную службу... А жаль, если это так... Удивление перед чудом при-роды — мозгом человека, постепенно познаваемым через все развивающуюся технологию, и озаряющие мозг ученого идеи — большая, стимулирующая радость в жизни».

Однажды на научную конференцию заглянула Раиса Горбачева. Философ по образованию, она с большим интересом выслушала доклад Бехтеревой, потом подсела к ней в зале, они долго говорили, в результате в Ленинграде появился Институт мозга АН СССР с клиникой при нем, принесшей исцеление многим. Бехтеревцы научились помогать людям в тех случаях, которые до них считались безнадежными, восстанавливали память, способность двигаться, говорить, читать. Наталья Петровна, ставшая директором института, напишет, что осуществилось когда-то загаданное — о Замке ее Мечты.

Ей и ее сотрудникам удалось прорваться ко многим тайнам. Она написала более четырех сотен научных трудов, получила признание коллег с мировыми именами, стала орденоносцем и членом многих зарубежных академий. При этом была нетипичным ученым, и, например, гипотеза о том, что сверхсложный механизм интеллекта имеет инопланетное происхождение, была ей ближе, чем принятое утверждение о его земной эволюции.

«ПРАВДА МОЗГА И ЖИЗНИ ОБЩЕСТВА, ПО-ВИДИМОМУ, ЕДИНА»

Чем больше Бехтерева исследовала мозг, тем увереннее приходила к выводу: «Правда мозга и жизни общества, по-видимому, едина». Благополучно функционирующий мозг подобен грамотно устроенному обществу. Особенно актуально звучит ее утверждение, что для гармоничного существования общество и мозг должны распределять часть полномочий на периферию по принципу оптимальной децентрализации.

Наталья Бехтерева стала очень популярна в годы перестройки. Дочь репрессированных, сама едва не угодившая в ГУЛАГ, она всей душой хотела перемен к лучшему, умела говорить убедительно и без оглядки на критиков. Когда на нее нападали: «Не суйте нос в государственные дела», отвечала: «Кто безошибочно знает, что и как нужно делать? У меня хоть есть модель — мозг».

Многие помнят собственные вещие сны, которым поначалу не придавали значения, а потом удивлялись, что они сбываются. Но стойко бытует мнение, что все это выдумки, суеверия. Чтобы не зацикливаться на непонятном, в народе придумали отговорку «спится — и снится». Нынешний взгляд на тайну сновидений прост: во сне мозг продолжает перерабатывать информацию, полученную днем. Точка. Многим вообще ничего не снится, есть такие счастливчики. Академику Бехтеревой снились вещие сны.

Однажды это был сон о маме, которую Наталья Петровна отправила с надежным сопровождением в Краснодарский край отдохнуть, подышать чистым воздухом, поесть фруктов. Оттуда приходили письма, из которых дочь узнавала, что здоровье мамы удовлетворительно.

Вдруг во сне почтальон принес телеграмму «Ваша мама умерла. Приезжайте хоронить». Во сне же дочь помчалась на похороны, приехала, попала в окружение незнакомых людей, которых почему-то называла по именам.

Все выглядело до содрогания реально. Проснулась в слезах и рассказала сон мужу. Он был скептичен: «Неужели ты, специалист в области мозга, веришь снам?». Тревога не отпускала ее, она хотела бежать на самолет, но и знакомые, которым она рассказала о сне, уговаривали не верить. Она устыдилась своей «ненаучности» и не поехала.

«Ну, а дней через 10 все произошло именно так, как это было в моем сне. Причем до мельчайших подробностей. Например, я уже давным-давно забыла слово

«сельсовет», оно просто никогда не было нужно. Во сне же я искала сельсовет, и наяву мне пришлось его искать — вот такая история».

Бехтерева не отмахивалась от возможности заглянуть в «зазеркалье», как назвала странные, необъяснимые явления, связанные, по ее мнению, с деятельностью мозга. Побывав в Болгарии с научными лекциями, пожелала встретиться с Вангой. На Софийской студии документального кино ей показали фильм о знаменитой прорицательнице, так что к встрече Наталья Петровна была подготовлена.

Машина остановилась, не доезжая до очереди, тянувшейся к дому Ванги. Наталья Петровна в окружении коллег пошла по мягкой пыли проселочной дороги. Ни слышно, ни видно их из дома не было. Встали в конец очереди. Из дома донесся крик: «Я знаю, что ты приехала, Наталья, подойди к забору, не прячься за мужчину!». Наталья Петровна не удивилась: наверное, Ванге сообщили о ее приезде.

Встреча началась конфузом: Бехтерева не принесла с собой кусочка сахара, который, как требовала Ванга от всех посетителей, нужно было сутки держать при себе.
Ванга была недовольна. Но то ли сахар все-таки не является таким уж обязательным вместилищем информации, то ли у ясновидящей были другие способы разгадывания сидевшей перед ней русской, но Бехтерева была прощена.

Она протянула Ванге роскошный павловопосадский платок в полиэтиленовом пакете, та вынула, погладила и разочарованно произнесла: «Да ты же к нему совсем не прикасалась...». То есть не оправдалась надежда и на этот источник информации. Вдруг сказала: «Вот сейчас твоя мать пришла. Она здесь. Хочет тебе что-то сказать. И ты ее можешь спросить».

Наталья Петровна приготовилась услышать какой-нибудь упрек. Из просмотренного в Софии фильма она знала, что умершие обычно порицают за что-нибудь живых родственников. «Нет. Она на тебя не сердится, — сказала Ванга. — «Это все болезнь, — она говорит, — это все болезнь». И тут Наталья Петровна обмерла. Мама дейст-ви-тельно часто произносила именно эту фразу: «Это все болезнь, это все болезнь». Уж этого Ванге никто не мог рассказать, кроме... Потом Ванга сделала жест дрожащими руками, показывая, чем болела мама. Да, согласилась Наталья Петровна, она болела паркинсонизмом.

Ванга продолжила: мама просит дочь поехать в Сибирь. Наталья удивилась: в Сибирь? Что там делать? Нет у нее в Сибири ни друзей, ни родственников.
Похоже, Ванга не потрясла Бехтереву, как многих других визитеров, ясновидением, но точно заинтересовала. Когда Наталья Петровна вернулась в Ленинград, на столе ждало приглашение в Сибирь. Просили приехать на чтения, посвященные Владимиру Михайловичу Бехтереву.

«НАТАЛЬЯ ПЕТРОВНА НАДЕЯЛАСЬ, ЧТО ЭТО ОЧЕРЕДНАЯ СТРАШИЛКА АЛИКА, — ОН И РАНЬШЕ ГОВОРИЛ О САМОУБИЙСТВЕ, НО ВСЕ ОБХОДИЛОСЬ»

А еще в ту встречу Ванга сказала Наталье Петровне: «Что-то я очень плохо вижу твоего мужа, как в тумане. Где он?». — «В Ленинграде». — «В Ленинграде... да... плохо, плохо его вижу». Возможно, понимать надо было как «вижу что-то плохое».

Второй брак Натальи Петровны с Иваном Ильичом Каштеляном был непростым. «Опоздание домой — маленькая трагедия, большое опоздание — катастрофа. Я воспринимала это как огромное неудобство, далее — как угнетение, далее — как сложность высокого порядка». Сетовала, что тепло, которое впервые в жизни получала, не компенсировало ущемления свободы. Дошло до того, что у нее развилась гипертония, а вместе с приемом таблеток — сонливость, усилившая чувство дискомфорта. Она замыкалась, больше времени проводила за письменным столом.

А тут еще в газетах началась травля, нередкое явление конца 80-х, когда страна разделилась идеологическими баррикадами. Самое обидное, что авторами многих статей были прежние друзья.

Муж настаивал, чтобы Наталья Петровна дала бой. Пришлось взять на себя этот непосильный труд, что привело к психическому и моральному истощению. «Сон начинал буквально сваливать меня, как только я входила домой. И казалось: еще не-много — и я засну и не проснусь... Мой муж, наоборот, чувствовал себя хорошо, все время говорил мне: «Брось свое никому не нужное дело, и ты отдохнешь, будешь такой, как я». Это по вечерам. А ут-ром он вновь был теплым дружком — и его поддержки хватало на несколько часов работы и очень непривычной и очень оскорбительной защиты».

Но все эти переживания оказались прелюдией к тому, что произошло дальше. Алик, сын Ивана Ильича от первого брака, «был бесконечно любимый и очень трудный. Красивый, способный врач, женатый, имевший сына. Наркотики...».

В тот день он позвонил попрощаться, сказав, что примет цианистый калий. Отца покинули силы, на квартиру к Алику поехала Наталья Петровна в сопровождении своей сотрудницы Раисы Васильевны.

Наталья Петровна надеялась, что Алик в очередной раз пугает, он и раньше говорил о самоубийстве, но все обходилось. Она долго стучала, звонила кому-то, чтобы привезли ключи, впоследствии ругала себя: надо было сразу ломать дверь. Наконец, войдя в в квартиру, нашла Алика в петле. Позвонил Иван Ильич, она, потрясенная, сказала, как есть.

Когда Наталья Петровна с подругой вер-нулись домой, по виду спокойный Иван Ильич принес из кухни и поставил на стол нарезанный арбуз. «Мне кажется, он только постепенно осознавал эмоционально то, что уже знал. Через полчаса-час — мне трудно сказать, сколько времени прошло, — муж почти спокойно сказал, что по-йдет спать. Лег — и через четыре-пять часов мы срочно вызвали врачей, но врачи не смогли помочь. Оглядываясь назад, я понимаю, что спасти его я могла бы, лишь уложив в реанимацию сразу по приезде от Алика. Однако ужасного финала не предвещало ничто».

Она терзалась тем, что не помогла ни Алику, ни мужу, который так на нее надеялся. «Прямо на тающем снегу стоит странно одетый человек и — глаза в глаза — смотрит на меня. Я знаю его даже слишком хорошо, но этого просто не может быть. Никогда».

После двойных похорон вокруг нее начало происходить такое, во что бы сама она ни за что не поверила, считая, что стала жертвой миражей больного воображения. Но рядом находилась свидетель — Раиса Васильевна.

Обе они отчетливо слышали шаги в комнате, когда, кроме них, там никого не было. В другой раз Наталья Петровна, моясь в ванной, снова услышала, как кто-то идет к ней, испугалась, позвала Раису, та не ответила, но шаги стали удаляться. «Когда я через шесть-восемь минут вышла, Р. В. сказала мне: «А зачем вы выходили только что? И почему не ответили мне?». И добавила, что сидела спиной к «шагам», причем испытывала странное чувство: ей было трудно повернуться ко «мне». Она пыталась заговорить со «мной», но «я» не отвечала. История эта произвела на нас обеих очень сильное впечатление, впечатление чьего-то присутствия».

В спальне висел большой портрет мужа. Наталья Петровна подолгу беседовала с ним, как с живым. Однажды они с Раисой Васильевной вошли в спальню и замерли: из правого глаза Ивана Ильича текла крупная слеза. Не веря себе, зажгли свет. Слеза продолжала катиться.

Наталья Петровна пыталась критически осмыслить увиденное: «Это «странное» явление я вписываю в «зазеркалье» условно. У меня был страх позднего прихода, хотя бояться было, к сожалению, уже некого. И какую-то особенность портрета я могла в этой ситуации принять за слезу... Да, но почему мне казалось, что слеза движется? Потому что слезы обычно движутся? Вот здесь — не исключаю.

И почему все-таки Р. В. тоже сказала о слезах? Вот это уже сложнее для простого объяснения. И все же правило: где можно хотя бы предположить обычный механизм, не «зазеркальный», — принимать именно его. И в этом случае он вероятен».

Надо было успокоиться, но не получилось. Вскоре, случайно выглянув в окно, она увидела: «Сойдя с поребрика, прямо на тающем снегу, стоит странно одетый человек и — глаза в глаза — смотрит на меня. Я знаю его даже слишком хорошо, но этого просто не может быть. Никогда».

Она позвала в комнату Раису Васильевну, но не сказала зачем. Та вдруг посмотрела в окно: «Да, это Иван Ильич там стоит!.. Неужели вы его не узнали?!». Наталья Петровна, конечно, узнала.

Она никогда не была примитивным материалистом в духе «марксистско-ленинского учения». Но своему «зазеркалью», где могла, сопротивлялась, относила видения-слышания к галлюцинациям на фоне измененного состояния сознания из-за навалившейся трагедии. Но как тогда быть с теми же «галлюцинациями» у Раисы Васильевны? Наталья Петровна допускала, что своим эмоциональным состоянием вызвала в ней аналогичную реакцию (вспомним «психический микроб» Бехтерева). И все-таки утверждала: «И сейчас, по прошествии многих лет, не могу сказать: не было этого. Было».

В те же скорбные дни ей приснилось, что она встретилась с мужем под окнами их дома. Рядом на скамейке лежала кипа исписанных на машинке листов. Говорили долго о разном. Потом: «Я спрашиваю: «Но как же ты пришел? Ты же умер?». — «Да, умер, очень надо было — отпустили». — «А что там, где ты?» — спрашиваю. «Ни-че-го». — «Но из ничего нельзя прийти». — «Узнаешь потом. Ты никогда для меня не имела времени, я тебе был не нужен». — «Как? Я же тебя так люблю». Он: «А я не о том, не было времени, обходилась сама, не просила. Теперь проводи, все поняла?».

Она проснулась в ужасе и поняла, что упустила что-то самое важное, то, для чего он приходил, для чего его отпустили. На следующий день перед сном взмолилась: «Приди объясни». Он пришел: «Пустая трехкомнатная квартира. По ней ходит улыбающийся И. И. В руках у него листки с машинописным текстом. Обнимает меня ласково: «Ну что ты не поняла? Ты знаешь, рукопись не успел издать, ты не прочла, не было у тебя для меня времени. Постарайся!».

О существовании этой рукописи Бех-те-ре-ва просто не знала. Наверное, самолюбие, успокаивать которое у нее не было сил, не позволило ему привлечь внимание жены к своей большой работе.

Наталья Петровна перерыла бумаги Ивана Ильича и нашла кипу исписанных на машинке листов. Отдала в издательство, напечатали. Она была довольна: «Хорошая вышла книга». Исполнился четвертый вещий сон.

«Я ЗНАЮ, КАК ОПАСНО ДВИНУТЬСЯ В ЭТО «ЗАЗЕРКАЛЬЕ»

«Странные» явления еще больше подорвали ее здоровье. Под предлогом нарушений сна попросилась в привилегированную больницу, она имела на это право как народный депутат СССР. Режим дня, водные процедуры пошли ей на пользу. «Подлечили страдающую женщину», — иронизировала она.

Но тоска не отпускала, и Наталья Петровна пошла в церковь. После 15-минутной беседы со священником депрессия прекратилась. И всякий раз, когда снова настигала, священник ее снимал. «Правда есть правда, и зачем же мне, всю жизнь искавшей (и не всегда находившей) правды природы, лгать тогда, когда дело касается меня самой (и в общем тоже природы)? То, о чем я здесь пишу, вряд ли прославит меня, однако я была бы в конфликте со своим чувством долга и совестью, если бы не сказала эту правду».

Наталья Петровна уже понимала, как рискованно интересоваться «за-зеркальем». Но решила встретиться в США с ясновидящим Андерсеном. Их встречу взялся организовать Владимир Познер, который уже интервьюировал Андерсена и узнал много такого, о чем не догадывался, но что впоследствии нашло подтверждение.

Наталья Петровна очень хотела выяснить, не шарлатан ли этот Андерсен, и если нет, то не связан ли он каким-то образом с «зазеркальем». Но ее духовник отсоветовал, опасался, что после перенесенных потрясений ей не выдержать этой встречи.

Чуть больше 10 лет назад накатила новая волна критики. Глава по борьбе с лженаукой РАН физик Эдуард Кругляков назвал Бехтереву в ряду авторитетных людей, не отвергающих того, что не одобряет официальная наука. Говорилось о Минобороны (работает с колдунами), МЧС и лично Шойгу (пользуется услугами астрологов), Бехтеревой инкриминировали интерес к феномену альтернативного зрения.

Наталья Петровна ответила незамедлительно: «Академик-физик считает для себя возможным безапелляционно критиковать физиологическую статью. Заметим: опубликованную не где-нибудь, а в реферируемом уважаемом журнале РАН «Физиология человека» — статью, прошедшую все полагающиеся в таких случаях процедуры... Несколько лет назад в Институт мозга человека РАН обратились люди, претендовавшие на способность видеть с завязанными глазами...

Конечно, проще всего было бы ответить, что мы занимаемся высокими научными проблемами и нас не интересуют дилетанты. Однако многолетний опыт изучения мозга человека приучил нас с уважением относиться к его возможностям... Мы пригласили ребят и попросили их выполнить разработанные нами задания... Результат: 100 процентов правильных ответов! Таким образом, мы установили, что феномен существует, и хотя многое еще остается неясным, этим интересно заниматься и это надо исследовать».

Академик Бехтерева понимала, что, не-смотря на значительные успехи ее любимой науки, не удалось предложить не то что теорию, но даже правдоподобную гипотезу того, как работает мозг. Например, установлено, что он обрабатывает полученную информацию на гигантской скорости, а существующая техника фиксирует слишком медленное взаимодействие нейронов. Значит, полагала она, мозг обладает пока не обнаруженными свойствами.

Подводя итоги наблюдений над собой, над своими снами и видениями, она писала: «Я знаю, как опасно двинуться в это «зазеркалье». Я знаю, как спокойно оставаться на широкой дороге науки, как повышается в этом случае «индекс цитирования» и как снижается опасность неприятностей — в виде разгромной, уничтожающей критики... Но кажется мне, что на земле каждый, в меру своих сил, должен выполнить свой долг». И сейчас, если заходит речь о Наталье Петровне Бехтеревой, можно услышать: да, выдающийся ученый, бесспорно, только зачем ее занесло в мис-тику?

Но дело в том, что когда обычные люди рассказывают о «странных» явлениях и предвидениях, им можно верить или не верить. Чаще им не верят, иногда правильно: шарлатаны очень любят порезвиться на поле малоизведанного. А вот «зазеркальным» опытом Натальи Петровны Бехтеревой трудно пренебречь — ее честность, человеческий и научный авторитет неоспоримы.

И ведь всегда так было. Всегда находился кто-то с незашоренными глазами, для кого не существовало раз и навсегда прописанных догм и кто восклицал: «А все-таки она вертится!». И оказывалось, что она действительно вертится...